Я не знаю, что значит "мы", и не думаю, что кому-либо из вас известно, что значит "мы", потому что, кем бы мы ни были - мы не встречались прежде. Мы не те, кем мы были еще час назад, поэтому я буду следовать этому спекулятивному представлению, как будто это не реальный, а мнимый факт. Когда здесь так много индивидуумов, здесь также много мыслей без мыслителей, и эти мысли-без-мыслителя плавают где-то вокруг нас. Я полагаю, что они ищут своего мыслителя. Я надеюсь, что некоторые из вас будут готовы, чтобы позволить им закрепиться в ваших умах или личностях. Я понимаю, что прошу слишком многого, потому что эти мысли-без-мыслителя, эти блуждающие мысли, возможно окажутся совсем уж дикими мыслями. Никто не любит давать пристанище диким мыслям, которые затем считаются собственными мыслями. Мы все хотим, чтобы наши мысли были благопристойные; мы предпочитаем иметь цивилизованные, хорошо вышколенные, рациональные мысли. Однако, все же, такие дикие, иррациональные мысли могут быть, и я надеюсь, что вы осмелитесь дать им временное пристанище и затем предоставите им подходящую словесную оболочку, чтобы они могли выразить себя и быть предоставленными публично, даже если они не кажутся хорошо приспособленными для этого. Я надеюсь, что эти спекулятивные представления будет иметь шансы на достижение определенной степени респектабельности, так что они могут существовать даже в научном сообществе. Как спекулятивные аргументы, они слабые существа, и легко разрушаются.

Время от времени у меня появляется пациент, который говорит, что он не способен на фантазию. В таких обстоятельствах я не удивлюсь, если тот же самый человек пожалуется на бессонницу. Такие люди боятся, что же будет их оберегать, когда они заснут. Когда же они способны спать и видеть сны, они говорят, что у них был сон, потому что сон - это респектабельно; нам разрешено видеть сны. Не столь приемлемо иметь галлюцинации или бред, хотя иногда общество, группа или культура позволяют людям грезить наяву. Обычно предпринимается попытка сделать эти грезы солидными, ища им оправдание в поэзии, или живописи импрессионистов, или современных музыкальных композициях. Но это опять же зависит от дерзости иметь такие дикие мысли, будь то во сне или наяву. И это зависит также от того, что когда вы проснетесь и будете в полном сознании, вы сможете применить все свое остроумие, чтобы быть в состоянии превратить эти дикие мысли или образы в то, что будет довольно респектабельным, например сказав: "это было маковое поле."

Иногда такие вещи людям прощают, особенно если они мертвы. Тогда вы можете просто сказать: "В конце концов, это был Джотто или Леонардо". Такие люди могут быть оправданы, если они очертили границы своих диких мыслей и назвали это "Бог", или "Дева Мария", или "Святая Анна". Но большинство из нас вряд ли смеет надеяться, что мы сможем что-то такое же сделать, чтобы оправдать такие свои дикие мысли, образы, музыку или картины. Поэтому, когда я говорю вам, "я думаю, что кто-то из вас должен сделать своими эти дикие мысли, какими бы иррациональными, неприемлемыми или недопустимыми, немыслимыми для группы или самого человека они казались", я жду, что вы будете смелыми. Этот момент трудно увидеть, потому что, видимо, обстоятельства и обстановка здесь такие комфортные, что говорить, наблюдать и чувствовать то, что вы думаете на самом деле, здесь безопасно.

Я стараюсь говорить правду своим пациентам и осмеливаюсь говорить то, что я думаю, даже если мне приходится немного изменять это, потому что я хочу, чтобы они поняли то, что я сказал. Иногда пациент говорит: "Я не понимаю, что вы имеете в виду". Это может быть потому, что я не умею четко выражать свои мысли в речи, но чаще потому, что пациент не привык слышать, что кто-то говорит то, что он действительно думает. Так что здесь вы рискуете прослыть ответственным за свои дикие мысли, и тогда вы рискуете, что кто-то скажет, "этот человек - баламут".

Если сейчас я замолкаю, то в надежде, что вы сможете услышать себя и подумать свои дикие мысли, наедине с самим собой. Всегда есть один человек, который может услышать то, что вы думаете — и этот человек вы. [Долгое молчание.] Вы можете услышать этот шум в себе. Группа, как мне кажется, страдает сегодня от бессонницы.

Вопрос: Сегодня в докладе о жизни в сегодняшней Персии, журналист заявил, что принцип, которому следует большинство населения этой страны заключается в том, что каждый человек является рабом тех слов, которые он сказал, и хозяином слов им не сказанных. Теперь мне кажется, что обратным также может быть случай, что человек является хозяином, владельцем, того что он сказал и может, фактически, быть рабом или узником того, что он не сказал. В такой ситуации, мне кажется, что если есть кто-то, кто мыслит, то может быть есть кто-то, кто не мыслит, или у кого запутано мышление; по крайней мере, у него есть свой собственный путь, которому он следует. Кроме того, есть ситуации когда кто-то думает, но не высказывает все, что он думает. Это наводит на мысль о беременности, при которой плод скорее всего погибнет, если он родился слишком рано, потому что он слишком слабый и не приспособленный к жизни. Точно так же, если мысль не выражена, если она незрелая, она не выживет; она не будет идти очень далеко. Но если плод остается в организме матери слишком долго, он умрет внутри, так же как мысль погибнет в горле, если она сдерживается слишком долго.

Бион: Идея была выражена, как я уже говорил на днях, предыдущим жителем этого города, Горацием [см. Семинар 2]. Подумайте о первых людях, которые начинали общаться с ворчания, а затем осмелились придумать членораздельную речь; они должны были быть своими собственными поэтами. Вы должны осмелиться стать художником, как кто-то осмелился написать граффити на стенах пещеры. Как звали этих художников, мне неизвестно. Но их точно не звали "Гомер" или "Леонардо", и все же их страшные сны есть на стенах пещеры. Их устрашающие скульптуры видны в пещерах Элефанта. Первые попытки должны были быть очень сырыми. Что можно сказать о граффити сейчас, рисунках, которые появляются на стенах Рима? В пещерах Ласко я видел неровную поверхность стены, используемую для создания эффекта перспективы; скульптура была сотворена путем сотрудничества между человеческим характером, индивидуальностью и силами природы; земля выпирает в определенном месте, и художник использует это как часть своей скульптуры.

Но не обращайте внимание на прошлое; мы ничего уже не можем поделать. Но мы можем сделать что-то в настоящем. Столкнувшись с выбором, вы всегда выбираете, что делать и чего не делать. Я могу выбрать это, а могу выбрать это, что означает "я выбираю это, а не то".

Теперь вы осмелитесь высказать свое творение, сделать его публичным, во всяком случае для себя самого, потому что вы обязаны его услышать? Кто-то когда-то собирал кусочки бумаги, оставшиеся после встречи важных государственных деятелей; их каракули на бумажках не были приняты в музей современного искусства. Если вы решили хранить молчание, тогда вы тоже решили не говорить то, что вы могли бы сказать; вы обязаны жалеть, что не говорили, но вы также обязательно будете жалеть, что были настолько глупы, что сказали то, что думали.

Вопрос: Я бы хотел, чтобы доктор Бион использовал мою попытку спекулятивного воображения. В то время как клеточная мембрана отделяет внутреннее пространство от внешнего и выбирает распределение клеточных веществ в двух частях этих пространств, мы можем сказать, что мембрана передает сообщения и организует пространство более сложным способом, чем это было бы возможно если бы молекулы были словно разбросаны наугад. По мере усложнения организма, функциональная агрегация (образование органа, например) увеличивается, и то же самое относится к взаимозависимости и сложности тех отношений, которые должны сохраняться внутри органа и между другими частями организма. Например, надпочечники будут отделены от окружающего пространства оболочкой, но эта оболочка теряет свойства сохранения функциональных связей с внешней средой, как это раньше делала клеточная мембрана. Функции организатора, способного действовать на расстоянии теперь будет возложена на систему надпочечников и секреции специфических рецепторов для этих веществ, которые располагаются вне надпочечников (скажем, в гипофизе). Другими словами, новые мембраны создаются с целью регулирования обмена, и они больше не находятся в одной точке пространства и не действуют соприкасаясь. Так что по сути у нас есть мембранные системы способные действовать на больших расстояниях с меньшим переносом веществ.

Мой вопрос заключается в следующем: рассматривая эти примеры, сочтете ли вы их полезными, чтобы увидеть эволюцию как ряд функциональных прыжков, которые стремятся к сохранению гомеостаза в системе, и чья растущая сложность порождает растущую неоднородность между различными участками пространства, и, для этой цели, регулирующие системы должны быть способны действовать на все больших и больших расстояниях? Чувствуете ли Вы, что это может пролить свет на то, что чувства являются мембраной способной действовать на большом расстоянии между двумя неоднородными структурами, такими как тело и внешняя среда, и устанавливать связи между веществами, происходящих в системах, которые действуют на малых расстояниях (гормональные раздражители или эмоции), а также рецепторами в далеком сознании матери?

Может ли быть так, что рождение мысли здесь служит мембраной, которая может на самом деле вклинить себя как воздействие на расстоянии между отдельными веществами и системами социальных рецепторов?

Бион: Физиологи — я не знаю, с какой степенью точности — описывают взаимосвязь клеток и межклеточной жидкости, которая является близкой к такой чистой воде, которую вряд ли где еще можно получить. Это немного облегчает мне задачу, чтобы ответить на часть того, что было сказано предыдущим оратором. Я могу себе представить, — снова, как спекулятивное представление, - что живет в этой водянистой субстанции потенциально одаренное существо, эмбрион, которое не может вытерпеть то, что его премордиальные чувства говорят ему. Например, он может ненавидеть шум крови бегущей по его эмбриональному телу.

Для простоты я приведу утрированный случай, который, тем не менее, является фактом — насколько я знаю. Мать, будучи беременной, подверглась страшному опыту. Какие изменения в давлении произошли в амниотической жидкости, я могу только догадываться. И то, как эти изменения в давлении будут восприниматься зрительными и слуховыми косточками, я не знаю. Я до сих пор постулирую возможность того, что эмбрион, который имеет все умственные и физические задатки, может быть преждевременно, досрочно подвержен опыту, который он не может вытерпеть. Реальный, известный мне опыт, был у моего пациента, который имел серьезные симптомы. Когда он был еще в утробе матери, достаточно полноценным доношенным плодом, некий человек проник в спальню. Он убил отца, мать, и троих детей и спровоцировал преждевременные роды этого полноценного плода. Ребенок вырос и знал... но, что знал? Я не знаю. Но все согласились, что ребенок ничего не мог знать об этой истории, ему ничего не сказали об этом жутком событии. Когда я познакомился с пациентом, он не одобрял всех, в том числе приемных родителей. У этого пациента не было снов. После того, как он подвергнулся аналитическому опыту со мной, ему стало — и все были согласны с этим — бесконечно хуже. У него появились страшные сны; он был преступником; он стал ненавидеть любого мужчину или женщину, с которыми он имел дело, он угрожал убийством и самоубийством. Естественно, он был отстранен от плохого влияния аналитика; очевидно, что анализ был неправильным поступком и аналитик тоже был плохим. Так что я ничего не мог сделать дальше. Но пациент, когда он был уже в возрасте, вернулся ко мне. Он не знал, чего он искал, но он знал, что он должен разыскать меня. Это, кажется, ситуация, в которой человек, даже до рождения, преждевременно подвергается стрессу, который он не может выдержать.

У меня были и другие, менее драматические переживания в анализе пациентов с психиатрическими диагнозами шизофрении и пограничного психоза. Мне на ум приходят три примера, где основной проблемой, как мне представляется, был высокий интеллект всех троих. Я не мог достаточно спокойно принять тот факт, что, для меня, во всяком случае, они были очень умные люди, и лишь в двух случаях было возможно привлечь внимание пациентов к признакам их острой наблюдательности, настолько острой, что они не могли выносить информацию, которую предоставляли им их премордиальные чувства.

Есть один фундаментальный опыт, который я могу представить таким образом: пациент осознает два очень неприятных переживания — быть зависимым от других и в то же время одиноким. Мне кажется, что это может случиться еще до рождения, когда пациент как бы осознает свою зависимость от этой водянистой жидкости и свою неспособность терпеть одиночество.

Наше чувство обоняния продолжает работать и после родов, часть этой прозрачной водянистой жидкости следует с нами дальше, после перехода нас в воздушное пространство; жидкие, водянистые выделения наших ноздрей позволяют нам по-прежнему чувствовать запах, даже в воздушной среде. Иногда бывает слишком много водянистой жидкости; мы жалуемся, что мы не можем дышать, у нас простуда, насморк — то, что является потенциальным активом становится пассивом. Аналогично, пациент не может выдержать нагрузку интеллектом, он носит его с собой; он делает все возможное, чтобы избавиться от него. После "впечатляющей цезуры", он по-прежнему остается очень интеллектуальным, но учится всему заново. Этот интеллектуальный человек кажется очень умным и знающим и легко может учится всему, что ему преподают. Беда только в том, что он может быть чрезвычайно умным, но не мудрым.

Обратите внимание, что я делаю различие между "интеллектом" и "мудростью". Я испытываю затруднение, пытаясь объяснить это различие, но с помощью группы я надеюсь на помощь в понимании того, что я имею в виду, несмотря на недостаточно ясное мое объяснение. Вы можете использовать свою собственную мудрость, чтобы решить для себя мудры ли вы или положиться в этом на мудрость группы. Иногда вы можете находится в культуре, которая является очень интеллектуальной, но не мудрой; вы можете составить свое собственное мнение о том, в какой степени, на ваш взгляд имеющиеся различия помогут вам составить свое собственное впечатление о группе, в которой вы окажетесь. В такой активности вы добавите объема вашему собственному эго; осуществите и разовьете свою способность к распознаванию. Вы можете рассчитывать на определенное количество опыта — возможно с чужих слов, возможно, из непосредственного опыта — который вы имели сами, для оценки характера и особенностей общества, членами которых мы являемся.

Мудрее ли жители этой местности, чем они были во времена Гомера, Горация или Вергилия? Конечно, мы не знаем, потому что мы не можем сказать, каким был Рим, когда существовали эти поэты. Но вы можете иметь представление о том, стали ли вы мудрее, чем вы были, когда эта встреча началась. И Ваш ответ на этот вопрос будет зависеть от того, идете вы на встречу или нет. Это зависит от смелости и от умения распознавать. Как можно измерить расстояние между этими двумя точками — сейчас, и в начале этой встречи? Или расстояние между Римом Горация и современным Римом? В километрах, часах, неделях, днях? Или кто-нибудь должен изобрести систему координат, на которой мы могли бы разместить себя в психическом времени и пространстве?

Те, кто способен к математической мысли, видимо, сделали бы что-то подобное. Геометрия Евклида удовлетворительно не решит проблему параллельных линий, но геометрия, какой мы ее знаем сейчас, была заложена в геометрии Евклида. Потребовалось несколько сотен лет, чтобы это проявилось. Это зависело от роста опыта - индусов с их десятичной системой, Декарта с его декартовыми координатами, в которых ограничения и пределы Евклидовой геометрии были преодолены алгебраической геометрией. Мы больше не зависим от наших глаз или даже от того, что Мильтон назвал "внутренним взором". Таким образом можно представить линию, которая соединяет две точки, которые являются воображаемыми. Поэтому я говорю, решитесь использовать свои спекулятивные представления, независимо от того, нравится это вашей культуре или нет.

Нам известно о функционировании надпочечных желез — нечто, о чем мы могли бы говорить, не думая вообще о химии, биохимии. Когда и как стало возможным для человека, что появилась возможность либо бороться либо бежать? Когда мы становимся способными убегать, или наоборот, бороться, обретаем свободу думать? Я опросил многих людей, которые не могли смириться с тем, что они были вынуждены сдаться и попали во время войны в плен. У меня было много причин, чтобы оплакать тех, кто в безнадежной ситуации, отдал свою жизнь, но не сдался. "Тот, кто боролся и бежал, живет, чтобы продолжать борьбу позже". Но сколько у вас времени на принятие решения? Здесь мы можем обсудить проблему в течение часа, двух; в реальной жизни нет времени на дискуссии: нужно мгновенно решить, следует ли дать себе команду действовать, когда это ясно и очевидно, или же стоит повременить. Именно поэтому, создавая рамки подходящие для обучения, в них должны быть широкие возможности для принятия решений. Выражая это наглядно, нам необходимо предоставить ребенку пространство для развития. Это относится и к нам тоже — любое решение, которое мы делаем, любое заявление, которое мы делаем, должно оставлять пространство для роста и развития. В таких разговорах, я на самом деле создаю систему, архитектонику  моих собственных мыслей. Но сам этот факт предполагает также производство своего рода кальцификации — я позаимствовал этот термин из физиологии, когда мы говорим, что артерии становятся затвердевшими. Мы должны быть в курсе, что что-то подобное происходит и с нашими мыслями: мы становимся преданными тому состоянию ума, который практичен, который может служить нам хорошо, и мы не хотим, чтобы такой порядок нарушался. Преимущество группы людей, когда они собираются вместе, в том, что они могут видеть различные аспекты своей личности одновременно. Вы можете обнаружить признаки такого отвердения в этой группе? Вы можете обнаружить его в себе?

Вопрос: Я хотел бы задать доктору Биону вопрос. Можно ли определить какие-либо отношения между факторами, которые он описал как интеллект и мудрость и сущностями, которые он называет Ps и D?

Бион: Человек часто может гнать от себя тревожную тенденцию, чтобы что-то инициировать — он предпочитает депрессию или состояние мании. Иногда, когда человек освободился - на любом этапе в его жизни, от неприятного опыта постоянных изменений от депрессии к ликованию, от ликования к депрессии, становясь постоянно депрессивным или оставаясь в постоянном состоянии мании - приведем это в преувеличенной форме, - то такой человек будет пытаться справиться с этим состоянием, найдя партнера, который будет находиться в депрессии вместо него, или кто будет маниакальным вместо него. Тот, кто не позволяет себе быть слишком наблюдательным может сказать: "Какой счастливый союз!" Если вы позволите себе быть более наблюдательным, вы можете сказать: "Нет, не счастливый союз — folie à deux". Существуют различные версии этого, но в основном это то же самое; но зависит от того, насколько вы позволяете себе быть чувствительным к неявным фактам. Геометрия не меняется — проективная алгебраическая геометрия, заложенная в геометрии Евклида становится проявленной позже. Каково происхождение этой культуры? Когда это было неявным, и что под этим скрывалось? Цивилизация Валериана?[1] Цивилизация Адриана?[2] И какая цивилизация в скором времени будет занимать это пространство? Я говорю "в скором времени", потому что масштаб измерения, с которым мы имеем дело не продолжительность человеческой жизни - несколько сотен лет пустяк. Что за культура скрыта в этой встрече? На что это будет похоже, когда появится?

Вопрос: Позвольте мне попробовать предложить некоторые ответы, или хотя бы переформулировать некоторые вопросы. Я не знаю, что я буду говорить через некоторое время, но я думаю, что я могу рассчитывать на поддержку группы, в то время как говорю. У меня такое ощущение, что есть две параллельные истории, по крайней мере, так я чувствую это. Одна из них должно быть связана со мной непосредственно, как человеком, который был очень взволнован в ситуации затруднения, смущения, уважения и заботы, а другая была более связана с группой. Первое ощущение дает мне больше чувства сопротивления, которое я, возможно, ощущаю, как часть себя, но существует также много общих чувств с нами, психоаналитиками и, кроме того, с другими людьми, с которыми здесь встретился. Существовало еще также что-то другое. С одной стороны, я чувствовал, что я не согласен с идеями о мышлении доктора Биона, а с другой стороны, возможно, я соглашусь с ним.

Другими словами, чувства, переживаемые мной обычно при разговоре в группе не те, о которых я говорю сам себе, но, в тот момент, когда я замечаю, что группа является пространством, таким же как мой разум, я могу говорить в качестве одного из участников этого многостороннего разговора. С другой стороны, я признаю, что то, что доктор Бион говорит о пациенте, чьи отец и мать умерли — были убиты, оставив его в одиночестве и зависимости — применимо не только ко мне, но и к другим людям, только пожалуй не в такой степени, поскольку они не были в такой жуткой ситуации. Позвольте мне сказать еще одну вещь, и тогда я не буду больше занимать вашего времени: я чувствовал, что, если бы я предложил создание атмосферы — например, влажной атмосферы — тогда я бы чувствовал опьянение, необходимость выпить вместе с другими людьми, или ... хорошо, я бы также сказал, что аналитик не может пить.

Бион: Возвратимся к физиологической модели: если есть эмболы[3] в системе кровообращения, то это может привести к гибели части тела, которая зависит от снабжения кровью, в частности артериальной системы. В качестве альтернативы формируется коллатеральное кровообращение. Если эта группа, например, предотвращает развитие мышления и умственное развитие, то я думаю, что группа умрет. Мне не трудно предположить, что в некоторых обществах анализ не выживет, но могут быть и другие общества, в которых коллатеральное кровообращение можно настроить. Говоря в более общем плане, я не вижу никаких причин, почему человеческая раса должна выжить; функция жизни может быть рассмотрена в совершенно иной форме одушевленных объектов, таких как вирусы, бактерии или бациллы. В некоторых отношениях наши наследственные обезьяньи характеристики могут быть гораздо более активными и вирулентными, чем те, которые мы рассматриваем как наши «человеческие» характеристики. Наш обезьяний интеллект может быть настолько умным на придумывание трюков, что мог бы изобрести атомную бомбу — только лучше. Это позволило бы решить задачу задолго до того, как мы обрели мудрость, чтобы знать, как использовать потенциал ядерного распада. В настоящее время мы пытаемся запретить импорт или экспорт атомных подводных лодок и так далее, но ни один из наших государственных мужей не будет беспокоится, чтобы препятствовать экспорту интеллекта и еще меньше они будут беспокоиться о мудрости.

Нам придется сделать паузу для размышлений — я так понимаю, что нашим телам надо дать немного отдыха. Поэтому я предлагаю пока расстаться и посмотреть наши страшные сны или счастливые видения, каждому на свой вкус.